Поэзия

Хокку: Поэзия витает в воздухе, Красота и сила в ней. И в них.

***   За спиною дорога, вечер стынет устало, Солнце вновь позабыло, куда оно шло, Ветер гонит меня по-отечески строго, Я иду на обмыленный волнами мол.   И истории тут, не найдется финала, Не умрет в одиночестве грустный поэт. И во сне для меня жизнь вдруг светлою стала, И истории, в

Сегодня небо голубое, как сотни лет тому назад… Оно такое же, такое, и золотится вновь закат. И кажется в лесу порою, что время замедляет бег. Всё то же небо голубое, всё тот же дождь и тот же снег. И сосен сонные макушки мне шлют привет из прошлых лет… Гусары пьют,

* * * Любимая! Прости… прости… Что оказалась жизнь короткой, что от любви к тебе простыл, что этот мир, увы, неловкий. Мне чужд звезды далёкой пыл, за мирозданье – не в ответе… Прости, что я недолюбил, прости, что я живу на свете.

По стёклам бьёт дождик осенний, плывут в никуда облака. Вот сборник… Тарковский Арсений – и сразу отпустит тоска. И книжку я только открою – и сразу поманят пути, и тучи спешат стороною, и мимо проходят дожди. И птицы в берёзовых чащах щебечут… Известно давно: всегда предвкушение счастья счастливей,чем счастье само.

  Не лежать мне на талом февральском снегу под сырым вечереющим небом, рану взмокшей ладонью зажав на боку, силясь руку поднять с пистолетом.   Не дано повторить мне чужой крестный путь, и чужую судьбу не примерить, хоть была бы я счастлива краешка пусть риз коснуться сияющих этих.   А снега

  Где-то в городе, солнцем залитом, на окраинах самых памяти, разлетаются чайки стаями, и речные гудят трамвайчики. А каштанов цветущих свечи воском розовым плавятся в парках, и, ликующий и беспечный, май несётся вдоль улиц жарких. Волны в берег песчаный бьются точно так, как когда-то прежде, и кого-то целует юность в

  Она скучала в клетке зоопарка, забившись в самый дальний уголок – печальная смешная обезьянка, с неволей не смирившийся зверек. Ее соседки весело играли, визжали и носились всей гурьбой, поощряемые зрительским вниманием – но среди них была она чужой. Она всегда сидела так спокойно на дереве в вольера глубине, ствол

  Еще твой номер во входящих есть, и памятью еще не стали встречи, еще следы твои повсюду здесь, еще твой запах сохраняют вещи. Но только ты уже не позвонишь, и голос из динамика мне в уши не пророкочет весело: Ты спишь? Я написал тут вещь одну. Послушай. И будет всё

  Подари мне вдох, подари мне стих, и свечу затепли Свою внутри – недостойна милостей я Твоих, но Ты – Бог любви, и меня прости. Подари мне сон, подари мне смех, гостя в дом и друга пошли в пути, а еще, Господь, сохрани всех тех, кто когда -то мне помогал

  Снится сон генералу Чарноте: спешно Крым оставляют войска, мокрый снег потихоньку заносит Севастополя темный вокзал. Хлопья крупные падают тяжко, в сизой мгле лепестками кружась, заметают папахи, фуражки и перрона раскисшую грязь. Снится сон генералу Чарноте: ослепительный небосвод, воздух вязок, расплавленный полдень с минаретов как масло течет. Грязный рынок и

Ой ты, гой еси, Иван Васильевич! Чаши прозвенят тебе заздравные, и твои любимые опричники пустятся вприсядку лихо в “барыне”. Все тебе покорны, всё дозволено, что же, царь, вокруг глядишь так гневно ты? И от яств столы из дуба ломятся, и течет вино рекою пенною. Ждет жена в постели молодая, ползают

Платком тень на плечи упала. И выбила искры алого… Дороги под нами качало. Лелея неспешное марево. Ноги слабели и путались, Да в кашле тонуло дыхание, Мы шли и зачем-то мучились, преодолевая сквозь дым расстояние. То радость, то терпкая горечь, Обиды росли в безразличие. Игра здесь не стоила свеч И света,

Европейская зима ?! Вместо снега… одни лужи. Грязь с земли на небесах Полосою отутюжили. В окнах якобы весна просыпается. Природа, Ан сплошная непогода: С тёмной ночи до утра. Насори чутка снегами, день! Седеющий туманом. Что за слякоть под ногами, Где тот танец вьюг с бураном? Эх, февраль, ты что же,

За окном декабрь, За окном дожди. Свечи, канделябр, Карандаш, стихи.   На душе уныло, Слякоть, пустота. Ты меня забыла, Впрочем, как и я.   Не стоим на месте, Торопимся, бежим. Осталось только песня, Звучащая в тиши.   Память лишь порою Вызывает грусть. Над тихою рекою Облепихи куст   Уже не

Я знаю, время вышло вдаль стремиться, Мне остаётся только лишь мечтать. Ещё одна исписана страница, Ещё одна закончилась тетрадь.   Наверное, пора поставить точку, Пегаса отпустить на вольные хлеба. Но снова осень мне диктует строчки, И навевает грусть мелодия дождя.   Бессонница опять в окно стучится, И лунный свет залил

Заснеженным утром Застлила дворик белизна Оттенком мраморного скульпта, Серпом кривилась из окна Луна заснеженного утра. Был кашель слышен там и тут, Из-под тряпья души, как тело, Истлело в подсчёте минут, Смотря глазами в глаза неба. Крошился юный небосвод, И крошки наземь всё летели. Со скрипом мчался старый год И все,

Все мои желания, Все мои мечты В дебрях ожидания, В недрах пустоты   Исчезли безвозвратно, Бесследно на века. На сердце неприятно, И на душе тоска. Гниёт она неспешно, Виски белее дня, Я не такой уж грешный, Чтоб так карать меня. Хотя Судьбе виднее: Вот то-то и оно, Что видится белее,

На душе такая слякоть, Мир вокруг совсем чужой. Говорят: не надо плакать, Нарушая твой покой.   Только слёзы сами льются, Жжёт душа, горчат слова. Дней на десять бы вернуться, Ты тогда была жива.   Чтобы вымолить прощенье За поступки и дела. Чай с малиновым вареньем Пить с тобою до утра.

Смотрел я на звезды, рождённые в мраке, Как пламя пылало над властностью рек, Сквозь вечности шёпот, В обессмерченной саге, Являлся мой путь — Бегущий сквозь век.   Я ветром парил, Лаская пустыни, Я – каплей дождя Рассеивал след. В дыхании вселенной, Утренней сини, Я птицей звучал, Встречая рассвет.   Я

Окно нараспашку, Весна, соловьи. Счастливые пташки Поют о любви. А я уже старый, Седой и больной. Безмерно усталый От жизни такой. Где были желанья – Лишь грёз виражи, Итог – обнищанье Распутной души. И больно, и тяжко С венцом подлеца. Любая дворняжка Следит без конца. Укрыться, закрыться? – Останусь один.

В былые времена, под римской звездой, Когда судьба вершилась волей сильных, Жил человек с могучей душой, Чей ясен дух, силён в местах обильных. Он звался Марком, Марк… Катон – Наследие отцов, его родителей. Для Рима – честь, а от врагов – заслон, В числе он благородных предводителей. Вся жизнь его

То на сгиб, то на сжатие Жизнь проверит  меня. Непонятна апатия, То  тоска  с бытия. Не  мытьём,  таки  катаньем Дни мои так лихи. Всё эпитеты  с  матами Соберутся в стихи. Я один, да вот во поле Рать опять предо мной. Много кровушки пролито, Завтра ждёт новый бой.

Я просто друг. И к этой роли Привык смиренно как-то я. Уж сердце не кричит от боли, Но не прошла любовь моя   И не стихала. Каждый вечер В окно с надеждой я смотрю. Она с годами только крепче, О том молчу, не говорю.   Я просто друг. Ведь ты

  *** Я лишена всего, что нужно мне: И мамы, и отца, родного дома. Как хочется сейчас услышать мне Твой голос, мама, родной, но незнакомый. А папа… мам, его ведь уже нет. Да ты о нем, наверное, забыла. Но мне сказали, до последних дней Ты с ним была. Мам, ты