День Победы. Праздник со слезами на глазах. Точно и объемно. И лучше уже не скажешь. Да и не надо ничего выдумывать. Льется духовая музыка, звучат песни военных лет. Ветераны, дети, цветы. Море цветов. Ярко и ласково светит майское солнышко. На душе – щемящая радость. И грусть. А у меня […]

  Кузьма Ильич по старой привычке проснулся задолго до восхода дневного светила. Прислушался к себе и испугался. Вроде бы, сегодня у него ничего не болит. А значит, он уже умер. Он даже ущипнул себя за руку: нет, не спит. Но и не помер. Вздохнул глубоко, потянулся и заулыбался: боль вернулась.

  Поезд дёрнулся в последний раз и остановился. В вагоны сразу же ворвался привокзальный шум. Пассажиры потянулись к выходу, где их ждала толпа встречающих. Всё смешалось в один миг: чемоданы и цветы, восторженные восклицания и поцелуи, смех и слёзы. Вячеслав Руднев не спешил. Сквозь пыльное окно он равнодушно смотрел на

  =1= – Короче, крупно я попал, – грустно сказал Арсений, глядя куда-то в пространство. – И как это тебя угораздило? – в который раз недоуменно переспросил Ваня, медленно потягивая пиво. Ответа так и не получил, видя, что друг еще находится в шоковом состоянии. Даже пара холодных кружек пива не

  Удивительная вещь – человеческая память. Иногда она под воздействием окружающего антуража выдает картинки из прошлого. Даже такие, которые, как тебе казалось, уже забыты навсегда. Иногда это приносит огорчение, иногда радость. А чаще всего легкую грусть чего-то утраченного и уже никогда невосполнимого счастья.   *** Восьмидесятые года прошлого столетья. Мне

  I — Эх, Валька, Валька. Ну почему ты не хочешь меня понять? — Лариса Евгеньевна сложила руки на груди и шагами измерила комнату, изредка бросая взгляды на сына. Валя сидел в кресле с поникшей головой. Вся его бравада испарилась. Хорохориться и корчить из себя крутого парня у него не

  Иван рос в полноценной семье с полным составом: родители и прародители. Но воспитанием мальчика занималась, в основном, только улица, где он к своим неполным семнадцати годам приобрел непоколебимый авторитет. По крайней мере, в своем дворе он был и царь, и бог. Даже старшие по годам парни прислушивались к его

  — Привет! — выдохнула девушка и села напротив, обдав Стаса парами дорогого парфюма. — Извини, опоздала немного. Пробки. — Надо планировать свое время с учетом пробок. Пора уже привыкнуть к этому, а мы все надеемся, что они вдруг рассосутся. — Не ворчи, Стасик. — Я очень занятой человек, —

  Василису оторвал от книги звонок мобильного телефона, оповещающий о принятом сообщении, которое гласило: «Васю любит Веник». Улыбка озарило ее милое лицо. Набрала номер адресата. Адресат откликнулся тут же: – Привет. – Привет. – Уже проснулась? – Конечно. Время семь часов. А ты где? – На Чертовом озере. – О

  =1= — Привет! — Виталий переступил порог этого гостеприимного дома, где жили его студенческие друзья. — Привет. — Его встретила Алсу. Они обменялись дружескими поцелуями в щечку. — Раздевайся, проходи. Это бойкая, все еще по-девичьи стройная женщина поспешила на кухню, откуда доносились аппетитные запахи. — Мой руки, — уже

  Сергей скучал. На дворе была самая прекрасная пора – весна. Солнце грело, и деревья постепенно одевались в зелёные сарафаны. Аромат их листьев и первых цветов блуждал по улицам города, пьянил, кружил голову. Настроение у людей было хорошее. Они улыбались друг другу и говорили комплименты. А Сергей скучал. Он один

  Иннокентий возбужденно ходил по квартире, натыкаясь на мебель, разбрасывая вещи, превращая жилище в полный беспорядок. Никак не мог успокоиться, привести сердцебиение в порядок. Несколько раз взгляд на мгновение задерживался на холодильнике, в чреве которого стояла бутылка «Абсолюта». Но каждый раз он отгонял от себя желания пригубить водку. – Нет,

  Город показался ему совсем незнакомым. И ничего удивительного в том не было. В этом тихом волжском захолустье он был всего один раз, зимой и пятнадцать лет назад. А город за это время преобразился до неузнаваемости. Как-то раз по радио прошла информация, что он – один из самых озелененных и

  Эдик проснулся от необъяснимого внутреннего толчка. Сновидение таяло слишком быстро, и он едва запомнил его последнее мгновенье: чьи-то большие, выразительные, глубокие глаза. Определить, кому принадлежат это чудо-глаза, он не смог и проснулся окончательно. Картина ночи, которую он увидел, была необычной, даже немного фантастической. Комнату заливал нежный, мягкий свет, который

  Июнь выдался прохладным. И эпитет этот был еще достаточно смягчён. Холодным выдалось начало календарного лета. Температура не поднималась выше пятнадцати градусов, по небу лениво проползали серые, мрачноватые тучи, изредка обрушивая на село холодные дожди. Но главным раздражителем были ветра. Каждый день они, не переставая, носились над селом, лишь иногда

  Утреннее совещание закончилось раньше обычного. Из здания управления, громко обсуждая текущие дела, выходили специалисты и расходились по своим объектам работы: МТФ, гараж, пилорама, мастерские. Последним на крыльцо вышел директор, грузный, коренастый мужчина предпенсионного возраста.  Окинул внимательным взглядом разнорабочих, сидевших перед управлением на скамейках в ожидании нарядов на работу. Громко

  — Вот что, Алексей, вы у нас служите только неделю. Ещё с народом-то толком не познакомились, и на тебе: такое большое, громкое дело. Угон трактора! Ох, уж, этот Лаврушка! Мужику без малого полтинник стукнуло, а он всё никак не унимается. Выпивает, хулиганит, выкидывает кренделя.  Ни жены, ни детей, ни

  Сновидение уходило, таяло, растворялось в воздухе. Марина, еще не проснувшаяся окончательно, пыталась ухватиться за сон, запомнить хотя бы мимолетность. Но, увы, попытка оказалось тщетной. Марина вздохнула, потянулась сладко и окончательно проснулась. Села в кровати, при этом бретелька пеньюара соскользнула с плеча, обнажая грудь. Комната была залита радужным весенним солнышком.

  Эта была третья бессонница в его жизни. Всего три ночи без сна за тридцать с небольшим «хвостиком» лет. Немного. Но и Арсений не был впечатлительным человеком, старался не принимать все близко к сердцу и отлично контролировал эмоциональные всплески. У него, несомненно, был врожденный талант не попадать в щекотливые жизненные

  В душе все кипело, бурлило, извергалось. Старалась успокоить сердцебиение, привести в норму порывистое дыхание и унять легкую дрожь в ногах. Ей было жарко от гнева, и она распахнула спортивную куртку, несмотря на порывы холодного, с капельками влаги, ветра. Внимательно вглядывалась в лица редких прохожих, которые все спешили в теплые

  Спустя несколько часов Полина уже не могла точно вспомнить, как она узнала о приходе Виктора из армии. Все произошло словно в тумане. Может, кто из подружек прибежал, может, мать с магазина принесла новость. А скорее всего, эта радостная весть пронеслась малейшими частицами по воздуху, заползла в приоткрытое окно и

  Таисия Сергеевна никак не могла сосредоточиться на работе – проверке школьных сочинений. Мысли упорно возвращались к сыну. По натуре она была законченной самоедкой. И если перед ней возникала какая-либо проблема, то она бросала все силы, все время на ее решение. И пока та существовала, Таисия не ведала ни сна,

  Фая каждый вечер приходила к подружке Элле. Они вместе готовились к предстоящим экзаменам. С ней было легко. Она лучше любого учителя могла объяснить трудную тему легкодоступным, не обремененным сложными терминами языком. Не зря же она собиралась в педагогический институт. Это было ее призвание. Но сначала, уже по сложившейся традиции,

  Антон лежал на кровати и перебирал струны гитары, иногда бросая взгляды на Андрея. Тот в свою очередь не реагировал, полностью погруженный в любимое занятие: склеивал из спичек избушку – сувенир. На календаре была суббота, позади трудная неделя с лекциями и зачетами. До вечера, то есть до времени безудержных тусовок,

  Юра не спал. Лежал и наблюдал, как зарождается новый майский день. Как солнце, не спеша и вальяжно заползает в окно, постепенно заполняя комнату и выгоняя из всех углов остатки ночи и прохлады. День обещал быть душным и жарким. Уже целую неделю он наблюдал одну и ту же картину, только