В доме Васильевых с утра стояла суета. У младшей дочки, Алисы, сегодня день рождения. Мама с именинницей готовили стол, папа принес домой дефицитные шоколадные конфеты. В воздухе смешались ароматы маминой «Красной Москвы» и папиного «Шипра». Старшая сестра Нина щипцами накручивала локоны и чуть не сожгла, поэтому к парфюму и […]

  В районе соснового бора играть интереснее всего. Тут бои шли, немцы напирали, и наши их били. Кулаком, штыком, гранатой… Кто чем мог. И мертвых местами тут же хоронили. Так и представить недолго, что в игрушечном бою, рядом с Петькой и Стасом Беленко, вырастают плечом к плечу советские воины. И

  Над тлеющим костром поднимались последние искры. Их отсвет делал черты лица пожилого мужчины более резкими, будто вырезанными из дерева. Он крупным сколотым камнем ударял по небольшой оловянной заготовке, придавая металлу форму. Мальчик, сидящий напротив, с интересом наблюдал за старшим, вытягивая лопоухую голову. Для него это будет первый нож. С

  Жаркое июньское солнце раскалило асфальт, воздух был сухим и пыльным. Спасаясь от жары, люди разбегались с невыносимо знойных улиц по квартирам, поближе к работающим вентиляторам. Кто-то спасался в тени городских парков. На Староможайском проспекте не было ни души. Разве что перебежал из здания аптеки в соседний подъезд старый аллергик, страдающий от тополиного пуха, развеянного и кружащегося белыми потоками по улицам города. Под тенью

  Говорят, что у каждого в жизни должна быть мечта, которая ведет его за собой. Мечты могут быть разными: воздушными, приземленными, материальными, прекрасными, уродливыми и извращенными. Но никогда за всю жизнь я не видел мечты более прекрасной, чем у маленького мальчика из бедного квартала, в котором осталась всего одна водокачка.   В мире, где мы живем, на грани вымирания, его мечта не была меркантильной. Он не хотел

  «Кажется, дождь пошел», – подумала девочка про себя. Олечка устроилась поближе к окну, чтобы послушать тихую песню дождя. Она посмотрела сквозь стекло на улицу. Несмотря на дождь, солнечные лучи пробивались сквозь тучи, и атмосфера была весьма радостная. Все перерождалось после трех недель жаркого лета. Зеленая травка, пробивающаяся из-под земли,

  Ветер. Каштановые волосы развеваются, свободно рассыпаясь по плечам. Одинокая фигура стоит на мосту над железной дорогой. Вдох. Пальцы судорожно сжимают перила. Взгляд направлен на небо. Выдох. Ветер ближе, чем когда-либо раньше. Танцует, зовет за собой. Только шаг. Лишь разжать пальцы. И дышать необязательно. Она стоит на мосту. Вдалеке слышится гудок поезда… Танцуй, пой, ветер! Кричи, чтобы тебя услышали сквозь

  Почему люди в поездах становятся откровенными? Где-то прочитал, что так происходит потому, что собеседники знают: они никогда больше не встретятся. Поэтому вряд ли кто будет проверять истории, рассказанные под стук колёс, под храп какого-нибудь пассажира с соседней полки или хныканье ребёнка из соседнего купе. И совсем уж завораживают ночью огни проносящихся мимо станций и посёлков! Напротив меня

  Мужик зубами пытался сорвать пробку. Пробка не поддавалась, и он с яростью стал рвать её дёснами, потому что оставшиеся зубы шатались и кровоточили. Наконец, с кровью выплюнул пробку и с жадностью приложился к горлышку. Пил с упоением, да так, что на ресницах закрытых глаз выступили слёзы. Потом, почувствовав, видимо,

  В эту смоленскую деревню Васильев попал совершенно случайно. Сломался автомобиль. Пришлось искать временный ночлег, поскольку осенние ночи становились всё холоднее и холоднее. До города было ещё далеко, поэтому, остановившись возле небольшого магазинчика, который был, скорее всего, единственным в ближайшей округе, решил подождать более-менее сведущего человека. Какая-то бабка, закутавшись в чёрный платок, не спеша прошагала

  Небывалой жарой прошлось по измученной земле уходящее лето. Склонившиеся пустые колосья пугающим шелестом навевали тоску на жёлтых полях, а вместе с тоской приходил страх, и слышались в этом шелесте всхлипывания умирающих от голода ребятишек да протяжный вой обессиленных баб. Помощи ждать было неоткуда, потому как выкосила война с германцами, а потом и безумная гражданская война половину деревенских мужиков. Кто-то, побросав

  — Вот ещё! — Левашов закинул на телегу несколько немецких «шмайсеров». — Кажись, всё подобрали. — Стало быть, пора домой! — старшина Белоусов тронул вожжи, и Недотрога, повернув морду на стоящих возле телеги бойцов, недовольно фыркнула. — Давай, давай! — усмехнулся старшина, — Ишь, распоясалась! Отряд трофейщиков возвращался в свою часть. Восемь солдат интендантской роты. Над пропахшей солдатским потом

  Об этом коне лопатинцы вспоминают до сих пор. Много лет прошло, а в каком-нибудь разговоре нет-нет, да промелькнёт: — А помнишь, вот Сокол… Собеседник горестно вздохнёт: — Помню….   Раньше в районе часто проводились конные соревнования. Со всех сёл свозили в Лопатино беговых лошадей. И это был настоящий праздник! Перед скачками толпы детишек собирались вокруг участников, чтобы посмотреть, как наездники лелеяли

  Когда-то, работая на золотоносном руднике Восточного Саяна, я впервые понял, что такое ностальгия. Уходил сон, ныло сердце от навязчивых воспоминаний. Ко мне приходили образы когда-то оставленных людей, друзья из детства махали руками и звали к себе. Одиноко стоял дом, в котором я вырос. Нет, вокруг было много домов, но

  «Что за май нынче выдался, – подумал Николай, сворачивая на обочину, – жарит, как в середине лета! Июль, не иначе! Кондрашов уже, поди, Девичьи Горки прошёл, а может, и ночевать там остановился». Дальнобой, вообще, дело неблагодарное – сегодня ты на коне, а завтра под ним. Так и утром сегодня

  – Ты же знаешь, зачем я тебя вызвала, Андрей? Она наклонилась прямо к моему лицу так, что мне стало видно содержимое её декольте. Я поднял свой взгляд и посмотрел ей в глаза. – Конечно. «День Х» и всё такое… – Да чёрт с ним, с «Днём Х» – мне

  Никогда не подумал бы, что наступит день, настолько вдохновивший меня, что бы я взялся за перо, чтобы описать его. Но сейчас, восстанавливая в памяти события своей противоречивой жизни, я понимаю, что могу назвать лишь несколько событий, радикально повлиявших на моё восприятие бытия и на весь мой мир в целом.

  Катя приняла роковое, фатальное для себя решение. Она считала, что ее мир рухнул и уже никогда не будет прежним. Ее сердце переполняла, боль, горечь, невысказанная тоска. Она не видела выхода в сложившейся ситуации. В душе осталась черная дыра от душивших эмоций. Она перестала ощущать дыхание жизни. Ее уже ничего

    За окном шёл ливень. Майская гроза позволила себе в очередной раз разрушить присмиревшее за долгую зиму небо. Капли били по стеклу, и в каждой капле отражался перевёрнутый мир. Та же гроза, те же молнии, те же серые панельные дома города, те же ещё голые тополя. Как полезно иногда

  С чего начинается утро? С едва ли готовых открыться глаз, попытки отбросить одеяло в сторону, либо посильнее вжаться в подушку, желая досмотреть так неудачно оборвавшийся сон. На самом деле, утро начинается с вечера, и от того момента, когда и как ты лёг, будет зависеть и следующее утро, и день,

  Однажды в моем саду завелись тигры. Никто кроме меня этого не заметил. Я сидел в своей комнате, работал как обычно — у меня удаленная работа, сижу дома за компом, деньги капают на карточку, красота! Вдруг померещилось — что-то рыжее прошло за окном. Я выглянул из-за компьютера – вроде никого. Но опять прошло. Я встал, подошел к окну — и замер. На меня смотрел настоящий, живой, здоровенный тигр. Он сидел под моей вишней и отдыхал.

  Жил он не шатко не валко. Недельный доход – двести рублей. Дома своего нет, так – комнатка, да и та невелика. В общем, ни кола ни двора. Впрочем, вру. Кол все-таки был. Жирный. Красный. В дневнике – по английскому. И, по правде говоря, ему было бы приятней, чтобы и

  Может, не вся зима, но январь тогда был действительно снежным.   Мело по всей земле чуть не каждый день. Дороги, главные магистрали еще успевали хоть как-то привести в порядок, но уж о внутридворовых территориях, парковках возле наших старых хрущевок, подставляющих свои бока метелям в центре города, и думать все забыли. Дворники

  Перекур у логова Ветеран Тульговец  Мы, все заводчане, по праву звали его дедом. А в обиходе, полуофициально – инженер-строитель кораблей дед Тульговец. Молодые инженера и рабочие называли Зиновий Петрович. Супругу свою он схоронил на местном погосте, а единственный сын затерялся в шири Мирового океана от пароходства Клайпеды. На северах

  Заткнись и подчиняйся! Как уж там согласно картографии и фортециям Владивостока, но наш учебный отряд подводного плавания находился на… Дунькином Пупу. Так местные именовали сопку, на которую мы взобрались цыганским табором сроком на 8 месяцев. Дабы спуститься с вышеуказанного «пупа» через указанный срок военморами подводного плавания. Не ведомо, почему